Перевод: "Но вечное движенье звезд все то же..." Глава 26/26Название: «Но вечное движенье звезд все то же…»
Автор: BeautifulFictionСсылка на оригинал: The Stars Move StillПереводчики : dzen_moroz и
La ArdillaБета: они же
Разрешение на перевод: получено
Категория: слэш, АУ, магический реализм
Жанр: доля экшна, часть романтики, доля ангста и тьмы, и щедрая порция магии. Смешать, но не взбалтывать.
Пейринг: Джон Уотсон/Шерлок Холмс
Рейтинг: NC-17
Размер: макси
Дисклеймер: мы с автором все взяли поиграть, потом вернем на место
Размещение: с разрешения переводчиков и со ссылкой на источник
Саммари: Добро пожаловать в Лондон. В мир, пронизанный течением стихий и сил, где бок о бок уживаются магия и техника, а «бездушный» - отнюдь не простое ругательство. В мир, где в распоряжении преступников и противостоящих им сил правопорядка находятся не только человеческие, но и магические силы и средства и где одно-единственное слово может решить исход противостояния. Последнее Шерлоку Холмсу предстоит в полной мере испытать на себе.
Предупреждения: осторожно! демоны! Убедитесь, что ваши защитные блоки установлены.
Критика: приветствуется
Комментарии переводчиков: в оригинале фик дан крупными отрывками, но по признаниям самого автора это скорее «книги», нежели главы, так что при переводе они были разбиты на логические части.
ссылки для скачивания одним файлом
word
epub для читалок
Книга первая: ОБРАЩЕНИЕГлава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Книга вторая: ПОРАБОЩЕНИЕ
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Книга третья: ИСЦЕЛЕНИЕГлава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Книга четвертая: ПРЕОБРАЖЕНИЕГлава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Эпилог: ПРИЗНАНИЕЧасть первая
Эпилог: ПРИЗНАНИЕ (Часть вторая)
Он очутился не в том Афганистане. Джон понял это, едва только наплывающий сон обрел ясные очертания: не их владения, где воздух кристально прозрачен, но затянутый дымом горизонт и кислый запах пороха. Сердце стучало все быстрее, и с каждым ударом его затягивало в водоворот ужаса и узнавания. Ночной кошмар. С ним не случалось такого несколько месяцев, с тех самых пор, как Шерлок впервые столкнулся с Мориарти, но лгать самому себе не было смысла, и Джон проваливался все глубже, чувствуя, как мир вокруг обретает реальность.
Голову плотно обхватывала каска, лоб зудел от выступившего пота. Плечи оттягивал армейский ранец, а руки сжимали винтовку - не пистолет. Вокруг стояла какая-то неестественная тишина. Не слышно было даже пения птиц, и лишь шорох ветра, гоняющего по земле песок, нарушал это безмолвие. Перед ним извивалась узкая тропа, а ноги сами собой шагали в привычном ритме патрулирования.
Раздавшийся взрыв обрушился на него стеной грохота, заставив отпрянуть, закрывшись руками, и в сознание ворвались крики раненых. Джон, борясь с инстинктом самосохранения, бросился вперед, поскальзываясь на залитом кровью песке, превратившемся в бурую грязь.
Держа винтовку наготове, с минуты на минуту ожидая, что по уцелевшим откроют огонь снайперы, он продвигался между тел, пытаясь определить, кто уже мертв, кому ничем не поможешь, а кого еще можно попытаться спасти. Взгляд быстро перебегал с потенциально опасных точек местности на лежавших на земле, выхватывая тут и там знакомые лица парней из его группы, пока не наткнулся на солдата, который не должен был здесь оказаться.
Мир застыл, держащие винтовку пальцы мгновенно онемели. Вокруг раздавались стоны и мольбы о помощи, а Джон оцепенело глядел на тело перед собой, распростертое в такой знакомой позе, но лишенное привычной грации. И даже еще не увидев лица, он твердо знал: это Шерлок.
Ноги подкосились, колени болезненно ударились о твердую землю, и Джон трясущимися руками схватился за камуфляж - Господи, Шерлок же не носит камуфляж! - по светлой ткани которого расползалось спереди жуткое пятно.
Друга было уже не спасти. Как врач Джон моментально осознал это, но все равно прижал рану ладонями, стараясь удержать, вернуть обратно быстро утекающую жизнь. В мозгу мелькали десятки бесполезных идей, горло сдавило, и он еле смог прохрипеть:
- Не уходи. Ты обещал, что не оставишь меня.
В отчаянии, он попытался заставить мысли свернуть с привычной колеи полуавтоматических действий на поле боя, ибо где-то на границе сознания маячило воспоминание о магии и эманах, но в сухом воздухе пустыни не было даже намека на золотистое сияние, и лента света не струилась от него к лежащему на бесплодной земле человеку. Джон тянулся изо всех сил, ища эту связь, но – безуспешно. Узы исчезли. Разорваны. А может быть, их никогда и не существовало: плод его воображения, и ничего более.
Все, что он ощущал – едва уловимое биение пульса Шерлока под пальцами, а затем и оно пропало.
Нечеловеческий вопль, рвущийся из груди, ножом вонзился под ребра. Джон лихорадочно оглядывался в поисках хоть кого-то, кто мог бы помочь, но разбитая войной тропа была пуста – только мухи деловито ползали по ржавым пятнам давно пролитой крови. Его винтовка и вещмешок исчезли, расстегнутые ремни каски свободно болтались под подбородком, раскачиваясь точно маятники на каждом рваном вдохе.
Одиночество сомкнулось вокруг него, сдавливая словно тиски, внутри разрасталась ледяная, жестокая пустота. Отчаянье затопило с головой, как когтями раздирая сердце, и все, что Джон мог сделать – скорчиться, клонясь вперед и обхватив себя руками, как будто это ему разворотило живот. Песок сёк лицо, налипал на влажную от пота кожу и скрипел на зубах, а из горла рвались сухие рыдания.
Шерлока больше нет. Джон остался один.
Теплые пальцы дотронулись до шеи, подушечки со знакомыми мозолями прочертили по выступающим позвонкам, и крепко обхватили затылок; вторая рука скользнула по плечу вниз, сжалась на запястье и потянула. Джон выпрямился и сел на пятки, тяжело дыша и крепко зажмурившись, потому что сейчас его касался не человек, а призрак – воспоминание. Шерлок умер.
- Нет, Джон. Я здесь. Открой глаза!
Его лицо обхватили сухие ладони, пальцы водили по скулам и исступленно гладили лоб. Это ощущение казалось таким настоящим, гораздо реальнее, чем трущаяся о кожу ткань обмундирования, и Джон наконец-то отважился открыть глаза, горевшие от непролившихся слез, и столкнулся с взглядом Шерлока, серьезным и напуганным.
- Это дурной сон, - друг слегка сжал его голову, словно подчеркивая сказанное. – Проснись.
Разум беспомощно скользил и метался между лежащим на земле телом – картина, причиняющая почти физическую боль, - и находившейся перед ним иллюзией, предлагавшей путь к избавлению. Реален был только один из двух Шерлоков, но чтобы разобраться, какой именно, требовалось сосредоточиться.
Постепенно, по мере того, как подлинные воспоминания просачивались в то, что казалось кошмарной действительностью, Джон начал замечать неувязки. Война осталась в прошлом, а Шерлок вообще никогда не был в Афганистане. Все случившееся – игры его собственного сознания. Теперь он живет в Англии, на Бейкер-стрит, с Шерлоком; а поле боя стало иным – здесь он знал, как одержать победу.
Джон жадно втянул воздух, почувствовал аромат кожи Шерлока и знакомый запах их постельного белья и распахнул глаза. Серебристый свет, просачивающийся в окно подобно нежеланному привидению, заливал спальню и очерчивал силуэт лежащего рядом Шерлока. Пока Джон спал, тот повернулся к нему лицом, но в теле его не было спокойной расслабленности отдыхающего человека: руки друга словно браслеты кандалов обхватывали его запястья, прижимая ладони к груди, напротив быстро и гулко бьющегося сердца, а в светло-голубых глазах отражалось пробивающееся сквозь пальцы Джона сияние уз, яркое и солнечное.
Горло перехватило мучительным стоном, Джон уверял сам себя, что соленая влага на его лице – пот, не слезы, а Шерлок мягко привлек его к себе, заключая в кольцо сильных рук. Объятие было осторожным, как будто друг, не в силах противостоять порыву успокоить, одновременно боялся создать впечатление, что удерживает его против воли. Джон прижался лбом к его ключицам, желая, чтобы прекратилась предательская дрожь во всем теле.
Шерлок не пытался завязать разговор о случившемся или вытянуть подробности сна и не нашептывал слов утешения. Быть может, он просто понимал: любые уверения все равно окажутся ложью. И неважно, что это было всего лишь видение - Джон пережил его как реальность. Руки все еще казались липкими от крови Шерлока, и хотя тот, обнаженный, лежал рядом, прижимаясь к нему всем телом, Джон не мог изгнать из головы ту картину: посеревшее лицо, обескровленные губы и закрытые в ожидании быстро надвигающейся смерти глаза.
- Прости меня.
Извиняющий шепот Шерлока достиг его слуха, прервав непрекращающиеся, с трудом сдерживаемые всхлипы, и Джон смог сделать глубокий вдох, до болезненного предела наполняя легкие воздухом. Сосредоточившись на этом ощущении, он вернул себе контроль над собственным телом и попытался стряхнуть остатки жуткого сна.
- За что? – приглушенно выговорил он, по-прежнему уткнувшись лицом в грудь Шерлока – Это же я тебе спать не даю.
Постепенно он понял, что друг молчит, напряженный, словно натянутый канат. Джон знал, что во время кошмаров может вести себя агрессивно и броситься на того, кто пытается его разбудить, как на врага, но Шерлок не похож был на человека, опасающегося нападения. Скорее…
Помедлив, Джон потянулся к узам. Само их присутствие уже было облегчением, и он скользнул вдоль них, пытаясь уловить исходящие от друга чувства. Впрочем, безуспешно. Шерлок отгородился непроницаемым холодом, и от этого отторжения невольно поникли плечи.
- Шерлок, в чем дело?
Тот обхватил его крепче, опустил голову и ответил, уткнувшись губами в волосы, не давая отстраниться и посмотреть себе в лицо:
- Так ты не понял, да?
- «Не понял» что? – страх тут же отступил, сменившись тревогой. И пусть Джон ничего не мог разглядеть и ощущал лишь, как слегка вибрируют их узы, все указывало на то, что Шерлок искренне считает себя в чем-то виноватым: чувство, которое он афишировал крайне редко. – Что ты сделал?
В воздухе прошелестел дрожащий вздох.
- Тебя не было в наших владениях. Такое случается. Порой, когда ты слишком утомлен, то сразу проваливаешься мимо них куда-то глубже. Думаю, иногда, это и со мной происходит, но… - друг странно повел плечами, как будто пытался ими пожать, и Джон заставил себя промолчать, ожидая, что он скажет дальше. – Мне хотелось оказаться с тобой рядом, и я начал Смотреть.
Джон нахмурился, прекратил водить пальцами по его груди и попытался осознать услышанное. Слово «Смотреть» для них двоих приобрело новый не очевидный смысл, как нечто, не связанное однозначно лишь с человеческими органами чувств. Именно так они называли попытки Джона воспользоваться связавшей их магией, чтобы уловить настроение Шерлока, хотя к физическому зрению это не имело никакого отношения.
Постепенно, его утомленный и обескураженный мозг заработал, и по мере того, как тянулось и тянулось молчание Шерлока, зародившиеся подозрения становились все сильнее. Ощутив прикосновение Шерлока к своей спине на той запыленной тропе, Джон решил, что это – порождение его собственного разума, возникшее в результате попыток друга дозваться до него из реального мира. Теперь же…
- Ты был там. Был на самом деле, - Джон отпрянул, выпутываясь из инстинктивно сжавшихся вокруг него рук, сел и посмотрел Шерлоку в лицо. – Ты действительно забрался мне в голову?
Подобное не должно было удивлять - узы уже не раз разбивали вдребезги все представления о возможном и невозможном, но это не спасало от всколыхнувшегося внутри ужаса. Случившееся оказалось последней каплей, последним шагом за растворяющиеся границы собственной личности, и Джон усилием воли подавил раздражение и злость от мысли, что теперь ничто, даже самые глубинные и потаенные его страхи, больше для Шерлока не секрет.
Не то, чтобы когда-то было иначе. Даже без учета связавшей их магии, Шерлок и так мог все вычислить; он подмечал малейшие детали и складывал их в единую картину, полностью описывающую жизнь Джона. И все же, знать о чем-то и видеть своими глазами – разные вещи. Отдавать себе отчет в существовании кошмаров – одно дело, а переживать их самому – совсем другое, и Джон не мог разобраться, что пугает его больше: то, что Шерлок не поймет, откуда проистекают его страхи, или то, что он их разделит.
- Ты расстроен, - Шерлок остался лежать; темные волосы разметались по подушке, а кожа казалась такой же белой, как и простыни на их постели.
- Отличный вывод, - покачав головой, Джон откинул одеяло, сгреб с пола свои вещи и быстро оделся. Уже перевалило за полночь, и снаружи было слишком темно и промозгло, чтобы уступить инстинкту и просто бродить по улицам, пока не получится разобраться в спутанном клубке эмоций. Но и оставаться здесь Джон был не в силах. Ему требовалось хоть какое-то личное пространство, столь редкая теперь возможность по-настоящему дистанцироваться, черт подери, пусть даже просто выйдя в другую комнату.
- Нет, - отрезал он, поняв, что Шерлок собирается что-то сказать. – Я серьезно. Просто… просто дай мне побыть одному.
Не дожидаясь ответа, он распахнул дверь, вышел из спальни, прошуршав босыми ногами по ковру, и тут же закрыл ее за собой, словно отсекая оставшегося за спиной Шерлока. Впрочем, подобная преграда того бы не остановила. Джон уже привык к ощущению наполнявшего его теплого меда, возникавшему всякий раз, как их души касались друг друга, и сейчас приготовился к непрошенному вторжению, но связь между ними оставалась холодной и немой: Шерлок действительно оставил его в одиночестве.
Он потер ладонями лицо и направился в кухню. Руки привычными движениями заваривали чай, пока сам он пытался разобраться в сумятице мыслей. Большую часть времени он был счастлив и узам, и тому, что они принесли. Им с Шерлоком удалось сгладить почти все шероховатости. Разлука приносила лишь обычную человеческую тоску друг по другу, не более; и пусть принуждение еще случалось временами, оно работало в обоих направлениях, и они научились с этим справляться. Они смогли приспособиться к произошедшим в их жизни переменам, решая возникающие проблемы, пока все не стало безупречно.
Вот только порой оплетающая их золотистая лоза вдруг выпускала еще один шип. Возникало нечто, заставляющее опять сомневаться в однозначности произошедшего между ними, и Джон обнаруживал, что бьется за немногие сохранившиеся личные границы. Все осложнялось еще и тем, что Шерлок обладал незаурядным интеллектом, и у него за плечами были годы углубленного изучения магии. Джон был превосходным целителем, но когда дело касалось всего остального – тех умений, которые друг приобрел чуть ли не в детстве – отставал на много миль. Шерлок почти все схватывал на лету и быстро адаптировался, в то время как Джон отчаянно цеплялся за то, что позволяло оставаться самим собой, Джоном Ватсоном, не давая полностью ассимилироваться в Шерлоке Холмсе.
Предательский голосок нашептывал, что он ступил на этот путь задолго до того, как началась вся эта история. Шерлок вел, Джон следовал за ним, его собственные скромные достоинства оставались почти не замеченными в ослепительном блеске друга. И по большей части, его это устраивало. Всеобщего признания Джон не жаждал никогда, а признательность находила его в словах пациентов и в сбивчивых «спасибо» Шерлока, когда меткий выстрел оказывался как нельзя вовремя.
Однако происходящее сейчас было чем-то другим: не затмение, а поглощение. То, что начиналось как симбиоз, подошло к моменту, когда он не мог больше различить, где заканчиваются способности Шерлока и начинаются его собственные. Если так будет и дальше, сколько останется от него через полгода? А через год? Останется ли вообще хоть что-то?
Сегодня днем он ощутил эмоции, испытываемые Шерлоком в отношении их уникальной связи: благодарность, едва уловимое изумление и твердая убежденность, что посторонние этого не поймут. Тогда Джон с этим согласился. Им и самим было трудно научиться принимать случившееся с радостью и легким сердцем, но они справились.
А сейчас все опасения вернулись, и он чувствовал себя несчастным и растерянным. Возможно, окажись они равны друг другу, он был бы более уверен в себе, но Шерлок превосходил его во всех аспектах. Именно он всегда находил новые возможности использования уз и их пределы, утаскивая Джона за собой, словно бурный поток. Никогда не было наоборот, и отсутствие хоть какого-то контроля над происходящим со своей стороны не давало ему покоя.
Сможет ли он жить вот так, вечно гадая: неужели сегодня он окончательно утратит сам себя, растворившись в Шерлоке и не существующий вне их связи?
В ладонях остывала вот уже третья чашка, а Джон никак не мог найти ответ, вместо этого все глубже увязая в мрачной трясине. Ночь за окном была под стать настроению, городские огни едва разгоняли темноту, и, прижавшись лбом к холодному стеклу, он с головой ушел в себя.
Тихий звук, похожий на мурлыканье, выдернул из размышлений. Джон оглянулся и увидел, что из-под двери в спальню пытается протиснуться эман, в итоге вырвавшийся на свободу и взмывший в воздух. Огонек держался поодаль, предоставляя Джону самому решить – игнорировать его или нет, но первое слишком походило на наказание. Умом он понимал, что на самом деле Шерлок ни в чем не виноват, а даже в самом мелочном и обидчивом настроении Джон предпочитал попытаться разобраться с проблемой, а не уходить от нее.
- Иди сюда. – Огонек тут же метнулся к нему, ткнулся в ладонь, будто довольный щенок, сияя радостью и облегчением, и Джон слабо улыбнулся. И в то же мгновение узы, хранившие немоту и безучастность, ожили, наполняясь чувствами Шерлока. Джон даже не обратил внимания, как старательно тот сдерживался все это время, впервые прислушавшись к его требованию. Обычно друг не давал себе труда применять подобный самоконтроль, и в груди Джона, шагнувшего к двери в спальню, что-то сжалось.
Петли тихо скрипнули, и он замер на пороге, пытаясь осознать представшее глазам. В комнате, прежде залитой лишь слабым свечением ночного города, парили десятки эманов, сиявших, подобно светлячкам. Они приземлялись на постель, бросая на простыни белые отсветы, кружили у абажура, забивались в дальние углы, где лежала густая тень. Один огонек никак не мог выбраться из колбы, а другой угнездился в ботинке Джона, счастливо мерцая.
Окруженный этими солнечными искрами Шерлок казался созданием, сотканным из лунного света. Он смотрел на Джона, не мигая, приподняв бровь, как будто ждал, пока тот заговорит. Прокатившаяся вдоль уз мягкая волна позволила Джону ощутить все, что хотел передать ему друг, наполнив запахом свежескошенной травы и изумрудно-зеленым цветом: раскаяние и искреннее извинение.
- Мне жаль, – произнесенные глубоким баритоном слова были полны горечи, и простыни отозвались согласным шорохом, когда Шерлок пожал плечами. Казалось, он хочет добавить что-то еще, но в комнате вновь воцарилось молчание, и Джон, поставив пустую кружку на прикроватную тумбочку, опустился на край постели.
Он погладил большим пальцем прильнувший к нему огонек - тот самый, что отправился по квартире на его поиски, - заметив, как невольно расслабился от этой ласки Шерлок.
- Я знаю, - горло сжало, попытки объяснить свои страхи замерли на языке, а когда Джон все-таки смог продолжить, собственный голос показался ему глухим и слабым, жалким для этой комнаты, полной игры света и тени. – Иногда я боюсь того, насколько глубоко ты можешь пробраться ко мне в голову. Узы – одно дело, но появиться в моем кошмаре…
- Я и так там уже был.
Одно только воспоминание о жутком сне заставило вздрогнуть. Джон покачал головой.
- Как персонаж, созданный моим собственным разумом, а не непрошенный гость. Просто… я все думаю, где предел всему этому… и есть ли вообще предел… или ты просто меня поглотишь, - он прикусил губу, ненавидя крохотную часть себя самого, усомнившуюся, а так ли уж плох будет этот исход. – Мне казалось, мы нашли точку равновесия, а затем случается вот такое, и я… - не договорив, он снова помотал головой.
Шерлок поерзал, приподнялся на локтях и включил ночник, а затем сделал манящее движение пальцем. Искорки тут же сорвались со своих мест, возвращаясь к нему. Пролетая мимо Джона, они замедлялись, издавая жалобный напев, прежде чем неохотно подчиниться команде и продолжить путь. От такого очевидного проявления привязанности всегда становилось тепло на сердце, и он с улыбкой проследил, как отставший эман, выбравшийся наконец из колбы, растворяется на коже Шерлока золотистым сиянием.
Остался только один огонек, счастливый пленник пальцев его левой руки, и Джон с запоздалым раскаянием понял, что сам удерживает его, не желая расставаться с этой яркой, искренней частицей. Любой другой на его месте уже поплатился бы ожогами, но, казалось, Шерлок ничуть не тревожился. Он откинулся на спинку кровати, совершенно не стесняясь собственной наготы, и потянул Джона за плечо на себя. Замешкавшись на пару мгновений, тот прижался спиной к его груди, чувствуя себя несколько неуютно в джинсах и свитере.
- Неужели ты думаешь, что я позволил бы этому продолжаться, если бы считал, что в результате ты перестанешь быть самим собой? – Ладони Шерлока провели по плечам, на мгновение запутавшись в свободной вязке свитера, а потом скользнули ниже.
- А разве у тебя был бы выбор? – прерывисто вздохнув, ответил Джон. – Узы постоянны. Ты сам так сказал.
- Интуитивное предположение, а не точно установленный факт.
Джон молчал. Свечение висевшего в воздухе перед ними эмана померкло, став слабым и тусклым, будто на него пала тень. Даже не задумываясь, он сжал запястье Шерлока, а второй рукой потянулся к огоньку и привлек его к себе. Тот тепло потерся о его шею, точно так же, как в те дни, когда Шерлок только вернулся из больницы, и темная тревога, сжимавшая сердце, слегка ослабила хватку. Со стороны Джон мог сколько угодно казаться лишь приложением к Шерлоку и его блестящей магии, но такие моменты – все, что ему требовалось, чтобы вновь вспомнить: он не просто полезен, он необходим этому человеку.
- Я ошибся, - Шерлок потянулся к тумбочке и уронил ему на колени пухлое досье. – Это стало очевидно, когда я понял, чего добивался Моран. Если узы можно разорвать по злому умыслу, при этом, скорее всего, уничтожив и нас самих, значит должны быть и другие пути обратить процесс вспять, - он крепче прижал к себе Джона. – Я попросил Майкрофта исследовать этот вопрос. Он принес папку сегодня утром. Я собирался показать тебе, как только сам все внимательно просмотрю.
Изумление от услышанного начисто стерло все мысли. Ему в голову не приходило сомневаться в первоначальном предположении Шерлока, что случившееся с ними необратимо. А теперь ему сообщили, что есть возможность восстановить статус-кво – освободиться от золотистой паутины, созданной им и Шерлоком.
Казалось бы, Джон должен испытать облегчение, но вместо этого накатило отвращение. И эта эмоция исходила не от Шерлока, чьи чувства были темны и неуловимо печальны, она зарождалась где-то в самой глубине, в той его инстинктивной части, которой Джон привык доверять на поле боя. Он твердо знал, что если решит разорвать узы, то будет сожалеть об этом до конца дней.
С глубоким вздохом, он положил ладонь на картон и долю секунды смотрел на свои разведенные в стороны пальцы, а потом сосредоточился не на том, что перед ним, а на том, кто позади, стремясь увидеть правду, что Шерлок выложил для него на поверхность своего разума.
- Ты не хочешь их расторгать, - Джон развернулся всем телом и неловко сел по-турецки между ног Шерлока. Глазам предстали обнаженная грудь, живот, темные волосы в паху, и даже в столь серьезный момент Джон оказался бессилен против открывшейся картины. И только когда Шерлок взял подушку и закрылся ею, он моргнул, поднял взгляд, и они посмотрели друг на друга с ухмылкой, признавая взаимное притяжение.
- Ты категорически против этого, но ты все равно показал мне эту папку. Почему? – ответа не последовало, и он продолжил. – Ты мог бы ее спрятать. Сжечь и сделать вид, что ее вообще не существовало. Но ты искал информацию, даже попросил брата о помощи. А я ведь знаю, ты скорее к Андерсону обратишься, чем к Майкрофту.
Шерлок склонил голову на бок; серебристые глаза прищурились, внимательно изучая лицо Джона.
- Ты уже не впервые отрицательно реагируешь на изменения, происходящие с нами из-за уз. Тебе это неприятно. Я решил, что выбор даст тебе ощущение, что ты можешь контролировать ситуацию. - Плечи его поникли, и он отвел взгляд. – Это просто возможный вариант, вот и все.
Джон побарабанил пальцами по картону, глядя, как едва заметно проступают на лице друга эмоции. Он старался уловить все сигналы – и видимые глазу, и те, что мог ощутить благодаря узам, - силясь понять, не пытается ли Шерлок преподнести правду в выгодном для себя свете, но не ощутил даже намека на эгоистичные побуждения. Тот не желал уничтожения родившейся меж ними связи, но все равно предоставлял ему право выбора. Не потому, что это было правильно с точки зрения моральных норм, а потому что знал – так будет лучше для Джона.
Ни для кого другого Шерлок не стал бы поступаться собственными интересами.
Вздохнув, Джон сбросил папку на пол, выпрямился и сжал его руки.
- Спасибо, - сказал он. Его затопило тропическим теплом облегчения Шерлока, и губы сами изогнулись в улыбке, от которой собрались морщинки в уголках глаз. Неужели тот всерьез считал, что Джон ухватится за предоставленный шанс обеими руками? Неужели краткие моменты его горькой неуверенности были настолько очевидны? – Мне действительно легче. Не из-за самой возможности, а потому, что ты мне о ней рассказал, - Джон прикусил губу и, помотав головой, невидяще уставился на кровать. – Хотел бы я принимать все случившееся с такой же легкостью. Ты ведешь себя так, как будто происходящее совершенно не меняет тебя самого.
- Так и есть, - Шерлок выставил подбородок и быстро заговорил, уже не встревожено, а убежденно. – Узы влияют на наши способности, на наше взаимодействие друг с другом, но наши реакции и поведение по-прежнему принадлежат нам самим. Или ты всерьез считаешь, что не будь между нами этой связи, ты бы иначе отнесся к моему вторжению в нечто настолько личное, как сон?
- Начнем с того, что этого бы просто не случилось, - заметил Джон, кивнув, когда Шерлок раздраженно взмахнул рукой. – Ладно, я понимаю, о чем ты. Просто… - он пожал плечами, сам не зная, как сформулировать все, что чувствует, и мог лишь толкнуть в направлении Шерлока спутанный клубок беспокойства и неуверенности, надеясь, что тот поймет его страх измениться до неузнаваемости, теряя себя самого день за днем, даже не замечая этого, пока не станет слишком поздно.
Друг сжал его запястья, погладил расслабленные ладони, однако на лице его было написано напряженное размышление, подчеркнутое сиянием парящего ровно посередине между ними эмана.
- Позволишь кое-что тебе показать?
Джон поднял бровь. Просить разрешения было совершенно не в духе Шерлока. Как правило, проводя очередной эксперимент – будь то ради магических исследований или раскрытия убийства - он просто требовал замереть и не двигаться, - а теперь терпеливо ждал ответа.
Здесь не над чем было раздумывать. Даже не зная точно, как относиться к узам и их непрестанному упрочению и развитию, Джон по-прежнему глубоко доверял Шерлоку – возможно, даже больше, чем следует. А помимо этого, где-то внутри зародилось яркое, обнадеживающее тепло, наводящее на мысль, что друг нашел необходимый ему ответ.
- Ты же не собираешься… - Джон указал на лежащую на полу папку и улыбнулся, когда Шерлок решительно помотал головой.
- Я не намерен разрывать узы, если только этого не потребуешь ты, но я кое-что понял. Мою душу и соединившую нас связь ты не раз видел собственными глазами, и это дает тебе однозначное представление об их силе. Тебе не нужно в них верить, ведь у тебя есть неоспоримое доказательство их существования, - он пожал плечами. – Единственным подтверждением реальности твоей собственной души раньше были целительные заклинания, но теперь, когда твоя магия использует для них энергию от нас обоих, ты больше не можешь положиться на него.
- Как скажешь, - ответил Джон. Конечно, он знал, что его душа никуда не делась, но понимал, что именно хочет сказать Шерлок. И разве не к этому в итоге сводились все его страхи? К боязни, что сама основа его существа окажется изъята, а ее место займет нечто другое? – Так что ты хотел сделать?
Осторожно и ласково, Шерлок коснулся их связи и потянул – не резким рывком, но аккуратным поворотом, будто настраивал струны скрипки. Магия вибрацией прокатилась вдоль уз, как бегущий по желобу поток; кожа покрылась мурашками, глаза закрылись сами собой, Джон облизнул губы и сосредоточился на том, что чувствует: уверенность Шерлока и дразнящее тепло, свернувшееся под сердцем и устремившееся куда-то в самую глубь его существа, к чему-то обитавшему вне пределов физического восприятия.
Словно распахнулись шлюзы, выпуская на волю сдерживаемую силу. Пронесшаяся сквозь него волна разогнала кровь; и Джон даже не кожей, а всем телом ощутил, будто у него вдруг развернулись крылья. Однако, открыв глаза, он обнаружил, что остался прежним, а за спиной ничего не появилось, в чем бы ни уверяли собственные чувства. Единственное, что изменилось – в воздухе перед ним парил, пьяно покачиваясь, завиток чернильного тумана. Он вращался и разматывался – лишь затем, чтобы снова свиться в спираль.
Возможно, он должен был казаться чем-то зловещим, но постепенно под взглядом Джона завиток начал меняться. Поначалу он выглядел как черное пушистое перышко, но потом у него появились хрупкие крылышки, и безобидный мотылек отправился в свой первый неуверенный полет.
Джон осторожно потянулся к этому созданию и удивленно заморгал, когда оно растворилось в его коже, оставив после себя расплывчатое угольное пятнышко, не стершееся, даже когда он провел по нему пальцами.
- Это же?..
- Создавать эманы может любой, нужно только научиться это делать, - произнес Шерлок. – Сможешь повторить без моей помощи?
Вопрос о том, захочет ли он попробовать, даже не возникал. Такие, как Донован, считали подобное отвратительным, а сам Джон всегда гадал – не больно ли отделять частицы собственной души и отпускать их в свободный полет. Он даже подумать не мог, что это будет вот так – как будто выходишь из тесноты на бескрайний простор.
Как будто обретаешь свободу.
Он быстро попытался сымитировать действия Шерлока, и сложил кисти рук перед собой, вызывая в памяти испытанное, нежное и холодное, как пушистый снег, ощущение. Долгое время не происходило ничего, Джон чувствовал лишь естественные ритмы собственного тела, реального и осязаемого, но затем сила нашла путь и меж ладоней начало разрастаться тепло.
Он смотрел, как проявляется, меняя форму, его эман – совершенно не похожий на те, что создавал Шерлок.
- Твои совсем другие.
- Все люди разные. С чего их душам походить друг на друга? – рука Шерлока дрогнула, как будто он сдерживал желание прикоснуться к мотыльку. – Мои всегда были огоньками. То, что я вижу ауры всех остальных, как свет, - всего лишь совпадение.
- Все, кроме моей, - Джон улыбнулся, вспомнив попытку друга объяснить, что хотя магия других людей для него проявляется всеми оттенками световой палитры, магия самого Джона ощущается как тепло. – Он кажется таким хрупким. – Эман Шерлока подлетел ближе, и в его золотистом свете стала различима игра цветов на темных крылышках, напоминающая оперение скворца – переливы зеленого, темно-синего и лилового на угольной черноте.
Шерлок улыбался все шире, глядя на Джона, а тот, не отрываясь, смотрел, как два эмана – такие разные, но порожденные одной и той же бесплотной основой – кружат в воздухе, и от их случайных соприкосновений вспыхивают крошечные искры. И пусть они казались полностью погрузившимися в этот счастливый танец, было очевидно – они не сливаются в одно целое. Они дополняли друг друга, делились силой, но ни разу одна частица души не брала на себя ведущую партию. То была естественная гармония света и темноты, неодолимо тянущихся друг к другу, но неизменных по своей сути.
- Кажется, я начинаю понимать, - пробормотал Джон, взглянув на Шерлока, по чьему лицу скользили тени. – Ты хотел показать, что душе ничто не угрожает. Свет твоего эмана должен был уничтожить мой, но этого не происходит.
Шерлок удовлетворенно улыбнулся, несомненно довольный, что Джон без труда разобрался в цели этой демонстрации.
- Или темнота твоего могла заставить мой угаснуть. Теоретически возможно и то, и другое, - он покачал головой. – Душа – ценнейший ресурс. Маги, демоны и прочие создания могут попытаться ее присвоить, выторговать, подчинить или поглотить, но она не меняется под влиянием извне. Это – константа. Вот это… - он указал на парящего мотылька и улыбнулся, когда тот, трепеща крылышками, направился к его руке, точно влекомый магнетической силой, - … основа того, что мы есть, а не наоборот.
Джон сжал губы, укладывая в голове сказанное.
- То есть, душа остается душой, даже если ее подчинили или же от нее осталась лишь часть?
- Она по-прежнему остается твоей душой. Даже если больше она тебе не принадлежит, она не сможет стать душой нового владельца. Это невозможно. Вот почему продажа ее имеет огромное значение. Это значит отдать основу своего существа, - Шерлок нежно погладил большим пальцем тыльную сторону его ладони. – Для всех остальных она может стать лишь источником энергии, а для тебя самого она и есть все, и ничто не изменит этого. Представь, что наша связь – мост через реку, на берегах которой живут два разных народа. Культуры смешиваются и дополняют друг друга, но на сами земли это никак не влияет, - он склонил голову на бок, глядя на Джона с осторожной надеждой. – Понимаешь?
Джон задумался, сможет ли хоть когда-то полностью осознать все, что видит Шерлок. Не только мир вокруг, открытый его наблюдательности и анализу, но и пронизывающие всё незримые потоки силы. Однако увиденное сейчас оказалось именно тем, что ему было нужно. Это не сглаживало раздражение от факта, что Шерлок вторгся в его сон, и не уменьшало шок, что узы в очередной раз изменили границы допустимого между ними, но дало утешение и уверенность, в которых он так нуждался.
Он кивнул и дотронулся до своего эмана. Тот покружил рядом, прежде чем измениться, превратившись в туманный дымок. Струясь в воздухе, он окутал своей тьмой огонек Шерлока, не заглушая при этом его сияния, но стоило только другу протянуть руку, устремился к нему, обвился вокруг пальца подобно обручальному кольцу, а потом свернулся клубком, словно котенок, на его ладони.
Прикосновение Шерлока к чему-то столь сокровенному заставило втянуть воздух; напряженные мышцы расслабились и тело, растворяясь в этой ласке, наполнилось теплом. Не раз видя реакцию друга, Джон мог бы и догадаться, какие это вызывает ощущения, но почему-то ему в голову не приходило проецировать их на себя.
Нежное касание соединившей их мерцающей ленты пробуждало одновременно в них обоих самые разнообразные эмоции. Оно могло успокоить и наполнить азартом, наэлектризовать и окатить возбуждением, но, хотя ощущения эти были куда интенсивнее, в них не было ничего столь же интимного. То, что почувствовал Джон, когда Шерлок дотронулся до его души, не имело отношения к сексу, пусть желание и тлело по-прежнему где-то в глубине. Это было принятие и понимание, готовность жертвовать и идти на компромисс. Обещание дорожить, а не пытаться переделать; меняться под воздействием обстоятельств, а не упираться, рискуя все разрушить.
Свернувшийся в ладони друга туманный завиток позволил Джону ощутить это во всей неоспоримой ясности. Подобно тому, как много недель назад Шерлок выложил на передний план сознания образы, говорившие о любви без слов, и позволил их разглядеть, но в тысячу раз откровеннее. Дыхание перехватило, Джон наклонился ближе, едва ли заметив, что Шерлок тоже сократил расстояние и прижался лбом ко лбу, не целуя, а лишь едва касаясь губами и дыша одним воздухом на двоих.
- Я тебя люблю.
Джон настолько затерялся в ощущениях, что с трудом смог различить этот шепот. Шерлок признавал вслух свои чувства; это было куда больше, чем он когда-либо надеялся услышать от этого внешне холодного и отстраненного человека, столь бесстрастно смотревшего на мир. Невольно он задумался: а что, если бы не было всей этой истории с Мориарти? Смог бы он сам тогда разглядеть эту эмоциональную жилку, столь глубоко залегающую в натуре Шерлока, надежно скрытую от любого, кроме того, кто знал, где искать ее проблеск?
Дрожащей рукой Джон коснулся эмана Шерлока, позволяя огоньку устроиться в ладони, как будто замыкая контур - не канал от одного к другому, а круговорот. Ощущения захлестнули с головой, рядом прерывисто втянул воздух Шерлок, и Джон тихо прошептал:
- Я знаю. – И слова, обычно казавшиеся такими трудно произносимыми, сейчас сорвались с губ легко и приятно:– Я тоже тебя люблю.
И хотя в признании вслух не было никакой нужды, у Джона перехватило сердце. Быть может, причина крылась в понимании: пусть сам он никогда не мог так же просто передать Шерлоку все свои чувства или даже разглядеть их в самом себе, у него все равно всегда оставалась возможность выразить их словами. Говорить или нет, решал только он. И для этого не требовалась магия, как не нужна она была и для того, чтобы между ними расцвела любовь.
Вначале зародилось именно чувство, неозвученное, неузнанное; и хотя Джон знал, что узы между ними продолжат расти и меняться, оно по-прежнему останется их стержнем, и в то же время чем-то гораздо большим.
Он не мог контролировать ни сами узы, ни то, к чему они приведут в будущем, но, целуя наклонившегося к нему Шерлока, Джон твердо знал: их отношения – совсем другое дело. Они не были порождением соединившей их магии или вмешательства в их жизнь Мориарти, они возникли в реальности, безо всяких обрядов и заклинаний, и тем и были столь ценны.
И никогда не станет все легко и просто. Связавшая их сила наверняка еще не раз испытает обоих и одновременно – позволит лучше понимать друг друга. Но оно того стоило. Он будет биться до последнего вздоха за все те годы, что ждут их впереди: за счастье и опасность, за любовь и покой. Он справится с неизбежными размолвками и будет идти на уступки, твердо зная, что Шерлок ответит тем же.
Это их общий путь, и ничто другое ему не нужно.
КОНЕЦ
для обзоров